Мы ехали по полосе для транспорта специальных служб, включив «мигалку» и спецсигнал, и имели все шансы оказаться в лаборатории гораздо раньше Брента. Во-первых, Эндрю сообщил, что налог уплачен, но есть задолженности по прошлым периодам, во-вторых, Брент не мог ехать на своем чоппере там, где были жилые дома, социальные и детские учреждения. Это из магаэропорта он мог добраться по объездным трассам, но – в третьих! – Брент находился на территории дворца вместе с чоппером. Стало быть, Королевская Гвардия вряд ли оставит это без внимания, а если учесть, что его основная защитница – королева – сейчас занята с послами и прессой…
И тут я задумалась о причинах.
– Господин комиссар, – осторожно выдернула я шефа из раздумий, – откуда у ее величества такая… эм-м… такое… – Такое – что? – Уважение… – Неудачное слово, но ладно. – К Бренту? Она же умная женщина. Думаете, и вправду романтика?
– Ты бы хоть иногда читала новости, – проворчал комиссар. – Ради разнообразия. Какими словами описывали его подвиги? «Решительно и смело», «презрев все формальности»…
– «Наплевав на все существующие законы и процедуры» и «создав Суду немало сложностей»… – перевела я и остолбенела.
Да, вот теперь мне стало понятно многое, если вообще не все. Но как мне было поделиться догадками с комиссаром, сдержав при этом слово, данное королеве?
Все очень просто. Если следователь нарушает требования Процедурной Комиссии – действительно важные требования, например, порядок сбора улик, или изъятие и хранение вещественных доказательств, или неправильно проводит опознание, то есть делает все, что Суд может поставить под сомнение – то, собственно, как вы уже поняли, Суд непременно поставит под сомнение всю проделанную следствием работу. То самое скандальное видео – мне было интересно, видел ли эту запись сам Брент: красный, растрепанный, будто покусанный всеми присутствующими разом.
Терпение Процедурной Комиссии лопнуло, когда Брент нагрянул к подозреваемому домой, свалил в кучу все, что посчитал уликами, потом, зная, что криминалистическая экспертная лаборатория не примет их в таком виде, рассовал по пакетикам прямо у себя в кабинете и отправил на экспертизу. Так как экспертизы проводились разными специалистами, то никто не заметил несоответствия: лист дерева, испачканный в крови, был слишком свежим, словно только что сорванным, в то время как эти деревья на момент совершения преступления уже давно растеряли все листья к сезону низких температур. Кровь на листике оказалась действительно жертвы, в этом сомнений не было никаких, и ладно бы, если бы несоответствие нашел королевский защитник. Это выявил королевский обвинитель – представитель Процедурной Комиссии, когда знакомился с делом, ужаснулся, стал проверять весь материал целиком и подряд… В общем, я считала, что увольнение Брента было заслуженным.
– А чем закончилось то дело? – спросила я вместо того, чтобы плакаться комиссару на королеву. Отлично, она сочла, что установленный порядок ведения следствия – ничтожная формальность, пренебречь и забыть, и если что – повернуть так, как будет угодно. Кому, кстати, угодно и почему? – Из-за которого уволили Брента? Кто его вообще заканчивал?
– Руперт, конечно, – ответил комиссар, нимало не удивившись. – Умница Руперт, который не стал страдать из-за того, что ему пришлось все переделывать после этого… неряхи, – выкрутился он, хотя явно собирался обозвать Брента более грубо. – Он выяснил, что лист не случайно запачкан в крови, а просто дерево такое же росло в горшке в том здании, где и убили жертву. И по остальным уликам прошелся, доказал, что часть из них действительно имеет отношение к делу… Часть выкинул, разумеется, несмотря на то, что казалось бы – кровь там была. Так что Суд в итоге все доказательства принял, и даже обвинитель признал, что работа проделана эталонно. Но это Руперт.
Вот я тоже теперь жалела, что мне не достался нормальный напарник. Как можно вообще иметь в напарниках того, кому наплевать на твою собственную работу?
Машина въехала на парковку, заехала на пандус, и мы в считанные секунды взлетели на десятый этаж. Судя по тому, что Эндрю молчал, новостей про Брента не было.
– Я в лабораторию, – коротко сказала я, а комиссар посмотрел на меня несколько удивленно. – Я все-таки ее глава.
– Мы все в лабораторию, – уточнил комиссар, и довольный Эндрю выскочил первым и открыл комиссару дверь. Мы уже не на дороге – надо соблюдать протокол.
Нужная нам лаборатория находилась на шестидесятом этаже. В лифте помимо нас кого только не было – и сотрудники из Управления Хищений Королевской Собственности, и «убойщики», и Дорожная Полиция, и все смотрели на нас с интересом. Точно так же меня разглядывали, когда я спускалась вниз с утра, но тогда мне и в голову не приходила причина. Что же, я учусь на ошибках, значит, придется пересмотреть свои предпочтения и купить хотя бы магвизор, чтобы слушать новости.
Первая, кого я увидела, была Джилл. Ей было совсем здесь не место – ее задача заниматься организационной работой на семьдесят третьем этаже, но я не стала придавать этому значения. Она наш сотрудник, ей интересно. Но все-таки Джилл проворно, несмотря на вес, метнулась куда-то за спины остальных.
Полковник Руперт и майор Стивен – тот самый «важняк», который был в квартире ректора – протиснулись вперед, и Руперт вопросительно посмотрел на комиссара. Мужчина уже сильно в летах, с цепким и умным взглядом, он был не только талантливым и упертым следователем, но и прекрасно ладил с любой командой. Сейчас же комиссар только отрицательно покачал головой:
– Извини, Мартин. Это не мое решение.
– Я тоже отстранен? – спросил Стивен.
– Да, Джеймс. Этим делом займется… – комиссар внимательно осмотрел всех, кто был в лаборатории. – Брент. Нет, не делайте резких движений, потому что я адресую вас всех вон туда, – и он выразительно потыкал пальцем в том направлении, где был королевский дворец.
Руперт пожал плечами. Я стиснула зубы: ну почему следствие поручено не ему?
– И все же – Джеймс, Мартин, пройдем в прозекторскую, – предложил комиссар. – Вы мне нужнее, чем все Бренты вместе взятые.
– Я так понимаю, тебе повезло больше нас всех? – с иронией, в которой сквозило сочувствие, поинтересовался Джеймс Стивен, когда мы шли по коридору. – Брент та еще сволочь. Не бойся бить его прямо под дых.
– Я не боюсь, – усмехнулась я. – Немного уже получается.
– Вот и прекрасно, – поддержал нас обоих Руперт. – Если нужна будет помощь – зови, мы его подержим.
Мы рассмеялись. Даже комиссар довольно пофыркал, не говоря уже об Эндрю, которого первый раз за все время прорвало. Вроде бы ничего смешного не прозвучало, но сплоченность – еще одна черта тех людей, которые работают под началом комиссара Джорджа Артура.
В прозекторских было тихо. За стеклами кипела работа, и мы не стали входить туда, где колдовали над трупом, просто я постучала, вызывая к нам моего заместителя.
– Ну, что я могу сказать, – начал он, кивнув нам всем на ходу. – Девушка умерла от удушения примерно в шесть тридцать вчерашнего вечера, следы на шее соответствуют слепкам, снятым с рук задержанного. Про биологический материал не скажу – руки он вымыл. Органы и конечности у погибшей изъяты посмертно, спустя примерно час-полтора, точнее скажу позже. Капитан, если хотите сами…
– Спасибо, Гордон, – перебила я, – я полностью доверяю вашим знаниям.
Еще бы мне не доверять, когда именно он был моим наставником и учителем. Быть бы главой лаборатории ему, да только Гордон Курт был ученым до мозга костей, а не администратором.
– По следам крови, оставленным на месте, может ответить Кэйтлин, – Гордон кивнул на сотрудницу, занятую в прозекторской, – она выезжала с группой экспертов, но если коротко: они полностью соответствуют следам, которые могли остаться при ампутации рук и изъятии сердца. Труп не перемещали. Чем все это проделано… Очень острым ножом.
– Который мы не нашли, – мрачно сказал Стивен, – как и руки. Ребята сейчас смотрят камеры, не может быть, чтобы он прошел незамеченным.
– То есть в здании руки так и не обнаружили? – удивился комиссар.
– Впечатление, что руки он положил в пакет сразу же, как только ампутировал, но куда он их дел? Собственно, сердце тоже лежало в пакете, но он потом порвался, а кровь успела натечь и потому так обильно капала. Интересно, что она не свернулась…
– Мы проверим еще насчет крови, – пообещал Гордон. – Сердце однозначно принадлежит потерпевшей.
– А что с руками? – спросила я. – Кость отпилена?
– Вот это самое интересное. Нет, кисти ампутированы по суставам. Да и сердце изъято как будто хирургом. Откуда у ректора Академии такие познания?
– Надо бы у него это спросить, – произнес комиссар. – Что-то еще по первоначальному вскрытию?
– Да в принципе нет, – пожал плечами Гордон. – Так, ела она примерно часа за четыре до смерти, ничего кроме красного чая не пила, в крови никаких веществ не обнаружено, но насчет антикоагулянтов я обязательно проведу дополнительные анализы. Это действительно странно.
– В доме ни в лифте, ни в подъезде следов крови нет, – добавил Стивен.
– При удушении жертва не сопротивлялась, половых контактов с видимыми следами… я бы предположил, что последний половой контакт у нее был как минимум сутки назад…
– Если он душил ее спереди, – перебила Гордона я, – как так вышло, что она не оказала никакого сопротивления? Даже не поняла, что происходит? Или все-таки сзади?
– Спереди! – ответил вместо Гордона Стивен. – Ты молодец, Сью, я тоже сразу об этом подумал. Но я полностью согласен с Гордоном – все именно так, как он говорит.
– Есть какие-то соображения? – тут же уцепился за нас комиссар, но – напрасно.
– Извините, шеф, у меня не было времени об этом подумать, – грустно усмехнулся Стивен и обменялся взглядами с Рупертом. – А теперь, наверное, и ни к чему.
– Вовсе нет, – сказал мой удивительный шеф. – Если вы думаете, ребята, что я оставлю капитана Мэрианн один на один с Брентом, вы ошибаетесь. Королева может выдумывать что угодно, но она сама нам сказала – Брент отчитывается перед ней. А здесь я командую, и вот мой приказ: вы вдвоем ведете параллельное следствие, полностью страхуете Сью и не даете Бренту загубить все на корню. Так что, если нет возражений, мы сейчас отправимся на допрос, и ваше присутствие – неофициально, но обязательно.